— Складывается ощущение, что вы в качестве повара объездили чуть ли не полсвета. Ноябрьск, Ростов, Сеул, Баку, Сочи, Москва, Санкт-Петербург... Не подсчитывали, в скольких городах, в общей сложности, побывали и в скольких работали?
— Путешествие и изучение людей и их культур — для меня очень важная миссия. Если брать Россию, то почти всю ее объездил — от Сочи до Камчатки. Если взять на себя труд перечислить все места, где я побывал, то список будет таким: Сочи, Анапа, Геленджик, Туапсе, Белгород, Севастополь, Керчь, Краснодар, Ростов, Горячий Ключ, Воронеж, Волгоград, Ессентуки, Санкт-Петербург, Казань, Уфа, Екатеринбург, Челябинск, Тюмень, Сургут, Ноябрьск, Салехард, Новый Уренгой, Нижневартовск, Новосибирск, Красноярск. Куда еще обязательно хочу в ближайшее время — это в Калининград, Владивосток и Мурманск.
Если говорить про заграницу, то был в следующих городах: Тбилиси, Батуми, Гагры, Ереван, Минск, Киев, Миконос, Париж, Стамбул, Бодрум, Анкара, Тегеран, Бишкек, Самарканд, Ташкент, Алматы, Астана, Каир, Сингапур, Бали, Бангкок, Куала-Лумпур, Дубай, Доха, Абу-Даби, Иерусалим. В ближайших планах — Токио, Дели, Мадрид и города американского континента.
— Знаю, что путь ваш складывался очень непросто. Как часто вам хотелось опустить руки и сменить профессию, и в какой момент вы поверили в себя как в шеф-повара?
— Сложный путь — он, наоборот, закаляет и формирует из тебя сильную личность. Готовить я очень люблю и не брошу профессию, она мне дала все, что у меня сейчас есть. Максимум, что может произойти лет через 10, — это то, что буду заниматься формированием молодых звезд из новой волны шефов.
— Учеба в Cordon Bleu — дело непростое и затратное. Что было самым трудным при освоении премудростей профессии? И что помогло справиться с трудностями?
— Я два года копил деньги и еще потом взял кредит для получения такого образования. Самое сложное — когда у тебя поверхностные знания, и ты не понимаешь базу. После того, как ты изучишь базу, — начинаешь обучаться профессии совсем с другой скоростью: все даётся намного проще. Ты больше не делаешь лишних и ненужных телодвижений. А, главное, — ты после учебы начинаешь формировать свой личный фирменный стиль, а это самое главное в нашей профессии.
— Да. Почему был в итоге выбран Сеул, а не какой-либо другой филиал Cordon Bleu?
— Мой родной брат живет в Сеуле со своей семьей. Выбор страны для меня был очевиден, учитывая мой юный возраст и поддержку моих родных. Ничего сложного не было: я очень легко принимаю решения. Мне только иногда несколько мешал языковой барьер, а также культурные отличия другой цивилизации, азиатские иероглифы и современная жизнь мегаполиса.
— Кто из современных шефов ближе всего вам по своей стилистике, по мировоззрению?
— Из русских шефов мне импонируют Анатолий Казаков и Георгий Троян. Они делают другую еду, — интеллектуальную и глубокую, — что мне очень нравится в них. Мы же, шефы новой волны, сейчас совместно с коллегами формируем новое направление и тренды современной гастрономии — через свой взгляд на стилистику еды.
Что же касается иностранных шефов, мне очень нравится, что делают Давид Муньос, Гагган Ананд, Расмус Мунк.
— Сколько проектов вы ведете сейчас? И как удается все это совмещать?
— Минувший год был самым продуктивный в моей карьере с точки зрения ведения большого количества проектов. После суперуспеха в 2022-м в ресторане Folk (где я задал новые тренды, показав индустрии, какой может быть современная этническая еда) я получил очень много предложений о сотрудничестве от ресторанов со всего света. Так, я очень быстро запустил ресторан Notes в Баку и взял там еще один проект — Shur. Запустил ресторан Cast в Санкт-Петербурге. Параллельно я взял еще сеть из семи грузинских ресторанов «Дареджани» у ресторанной группы ABR в Казахстане. Плюс, открыл два проекта в Сургуте и взял проект в Волгограде.
С недавнего времени занимаюсь проектом Moon в Москве, а кроме того — мы строим в столице с разными партнерами еще пять проектов. Один из них — модный грузинский ресторан «ODA», совместно с ресторатором Хухуа Торнике, — откроем уже совсем скоро, в начале осени. Это будет современная грузинская кухня, аналогов которой нет в России.
Проект Lirа (с моей кухней) мы будем открывать в новой локации в Москве, но уже с другим модным интерьером. Еще один ресторан появится в Стамбуле. И, конечно же, будет мой авторский ресторан в начале 2025 года в центре Москвы.
— Какое гастрономическое направление интереснее всего для вас сейчас?
— Интереснее всего мне сейчас — открывать свои собственные рестораны актуальной этнической кухни, — что бы «апгрейдить» еду народов Кавказа, Ближнего Востока и Средней Азии. Время пришло!
— Можно ли сравнивать ресторанный мир Москвы и Баку? Или пока разрыв по качеству кухни и сервиса слишком большой?
— Москву очень сложно сравнивать, в целом, с любым городом мира. Для меня он очень понятный, современный. Он задает тренды с точки зрения еды и использования кулинарных технологий. Сервис у нас — лучший в мире. Баку, как и любой другой город в России или СНГ, сталкивается с четырьмя основными проблемами: нестабильные продукты, неквалифицированный персонал, слабая гастрономическая образованность населения и дорогая логистика. Что мешает развитию отрасли в этих городах.
— К кому из коллег чаще других ходите в гости в его ресторан?
— Если торжество или свидание, то выбираю проекты Агаларова или иду к Кириллу Бергеру. Если хочу вдохновиться, — то к Казакову или к Трояну. Если хочется фаст-фуд — к Шмакову (или за моим любимым раменом — в KU:). Если хочется выпить крутых коктейлей, то иду к своим друзьям-бартендерам — Василию Жеглову и Руслану Мингазову. Также посещаю практические все знаковые открытия в ресторанном мире Москвы, чтобы понимать, куда двигается рынок.
— Есть ли ресторан, который является для вас профессиональным образцом, и вам хотелось бы создать что-нибудь подобное?
— Noma. Рене Редзепи — удивительный шеф... Мне еще очень нравится, что делают Алексей и Екатерина Горенские в Красноярске, в Институте Бокюза. И я бы очень хотел попробовать соединить эти два проекта и создать свой. Школу, где ты будешь создавать суперуникальный продукт для профессионалов, работающих в индустрии. Где тобой вдохновлялось бы целое поколение новых шефов, где ты на весь год расписывал бы образовательную программу, где ты растил бы и образовывал новое поколение... И потом, дальше, — уже построить на этом бизнес, масштабируя данный концепт по СНГ и миру.
— Известно ваше серьезное увлечение музыкой. Что нас ждет?
— Я сейчас запускаю активную фазу артистической карьеры. Недавно подписал контракт с лейблом OGON и начал выпускать свои синглы под брендом MARK. Снимаю клипы и запускаю свою пиар-компанию... Сейчас уже выпущены два сингла, в работе — еще четыре. В октябре-ноябре буду выпускать свой серьезный и взрослый альбом.
Также, помимо основного бренда, я самостоятельно развиваю еще четыре, где я реализовываюсь творчески. MARK & EVA — поп-музыка с нейросетью. iblis — синематик музыка, саундтреки к фильмам, очень сильная и эмоциональная музыка. Pop La Vogue — экспериментальная музыка. MaShaRi — ремиксы и диджеинг синглов.
Все мои вышеперечисленные бренды представлены на всех мировых площадках, — таких как Apple Music, Spotify, VK BOOM, «Яндекс Музыка», СБЕР ЗВУК и т. д. Так что, каждый может уже сейчас познакомиться с моим творчеством.
Мы с моими коллегами-артистами скоро откроем свою музыкальную студию звукозаписи под брендом «Другая Музыка».
— Насколько я знаю, вашему творческому прорыву предшествовала довольно тяжелая история...
— Да. 25 ноября 2020 года я внезапно почувствовал недомогание, и меня госпитализировали в больницу диагнозом COVID-19. Я пережил его острую форму, а спустя две недели, 7 декабря (я очень хорошо помню эту дату) — клиническую смерть. После массажа сердца мне ввели дорогостоящий антидот, так как поражение моих легких превышало 90 %. Я не мог дышать, страдал от панических атак и полностью погрузился в сон. Со слов врачей, температура моего тела достигала 41 градуса. И я до сих пор помню, как моя душа покидала мое тело.
Это все был сон, и в какой-то момент я осознал, что стал частью пространства, наблюдал за собой со стороны, лежащим в постели. Меня охватил страх, что я умер, и я убежал из помещения, и захотел начать новую жизнь. Во сне я был не поваром, а артистом, пришел к музыке и начал пробовать себя в разных жанрах. Спустя пять лет я стал известным артистом, начал туры по городам и странам. Затем я женился на голубоглазой брюнетке, имя и лицо которой не помню, но с родинкой на лице. У нас родилось трое детей: два мальчика, Марсель и Стефан, и девочка Диана. Моя головокружительная карьера артиста и счастливая жизнь привели к созданию собственного бренда парфюмов и одежды, а также благотворительного фонда помощи талантливым людям.
И, вот, я очнулся утром, в 8:08 8 декабря и долго не мог понять, где нахожусь и что со мной произошло, и почему я опять молодой. Оказалось, что во сне я прожил целую жизнь, и теперь, как будто заново, переживаю те эмоции.
После полного восстановления организма (то есть, через шесть месяцев) я сразу же начал искать себя в музыке. Я пришел в индустрию, не имея никакого образования или вокальных данных. И вот — я уже подписал контракт и создал пять артистических брендов.
Недавно я написал песню о том, что пережил тогда. Я ее выпущу ее 8 августа под брендом iblis.
Посмотрим, что будет дальше. Пока мне очень нравится, как всё идет. Всё, как во сне.
— Как продвигается тема с созданием собственных линий парфюма и модной одежды?
— У меня собственный бутиковый бренд одежды Nomadi clothes и бренд парфюма WATERMARKOIL. Скоро мы откроем свой шоу-рум в одном из знаковых ТЦ Москвы. Ждите новостей.
— Чего вам не хватает для полного счастья?
— Я холостой. Очень хочу семью и детей. Если речь про творчество, то в будущем буду заниматься созданием фильмов. Очень люблю придумывать сценарии, образы и создавать контент. Так что ждите мой первый фильм в ближайшем будущем!